Дмитрий Нагиев: Работать мне вообще не нравится, я и работа не должны встречаться

Актер, шоумен, телеведущий Дмитрий Нагиев завершил работу сразу в двух картинах — комедии "Елки новые" и трагедии "Непрощенный". О своих работах и будущих проектах артист рассказал корреспонденту "Известий", сообщает ИА KrasnodarMedia.

— Какие из результатов ваших трудов мы увидим в ближайшее время?

— В декабре покажут милый, симпатичный для меня проект "Елки новые". Стараниями продюсера Тимура Бекмамбетова и режиссера Жоры Крыжовникова я был введен в состав съемочной группы. В главных ролях Иван Ургант, Сергей Светлаков, а я буду третьим. Кажется, получилось забавно.

Много сил я отдал фильму "Непрощенный", который выходит в следующем году. Сценарий основан на реальных событиях, произошедших с осетинским архитектором Виталием Калоевым. В 2004 году он убил авиадиспетчера, который стал виновником столкновения нашего пассажирского самолета с грузовым "Боингом". Тогда в катастрофе погиб 71 человек, среди них жена и двое детей Калоева. "Непрощенный" — не просто трагический, это разрывающий сюжет. Но мы попытались избежать биографичности, сделали художественную историю "по мотивам".

— В прошлом году вы были признаны самым обеспеченным актером в России. Где вам больше нравится зарабатывать — на телевидении, в театре или в кино?

— Работать мне вообще не нравится, я и работа не должны встречаться. Я люблю отдыхать, гулять, кормить в парке жирных голубей. Но вообще мне нравится, когда на экране телевизора с цифрой "1" меня показывают, милое зрелище для моего самолюбия (смеется).

— Вы всегда популярны. Везение?

— Все это мифы. Не далее как лет шесть назад в КВН шутили: "Мы сегодня ничего не сказали про Нагиева… Да ладно, не одни мы". И это было в то время, когда я, скрипя и сыпля песок, дополз до каких-то верхних строчек рейтингов популярности. Вообще, я всегда много работал, но раньше это были в основном региональные истории, тот же радийный проект, которому я посвятил 10 лет. Четыре года в Петербурге я признавался лучшим диджеем, но в Москве меня тогда еще не знали.

— Зато теперь вы везде: в сериалах, художественных фильмах, телепрограммах.

— У меня времени только на работу и хватает. Это и есть моя жизнь. Не хватает времени на родных, любимых, близких, на простые прогулки по вечернему городу или солнечному побережью. Отдыхаю чаще дома на продавленном кресле, почти моем ровеснике.

— Еще в 1996 году ассамблея ООН признала телевидение важным инструментом воздействия на общественное мнение. Сегодня вам не кажется это преувеличением?

— Я думаю, что сегодня телевидение разделило пальму первенства с интернетом. Молодежь много времени там проводит. Влияние уже где-то 50 на 50.

— Не считаете, что телевидение — уже прошлое?

— Скоро фильму "Москва слезам не верит" исполнится 40 лет. Так вот, в нем герой утверждает, что в будущем останется одно сплошное телевидение. Этого не произошло, живы театр, книги, радио. Мне смешны высказывания людей, которые говорят, что не смотрят телевизор. Если не хочешь быть таким, как все, встань в очередь тех, кто не хочет быть таким, как все.

Мы сейчас с вами разговариваем, и в комнате фоном работает телевизор: такой приятный фон, на экране я, опять что-то рекламирую (смеется). В общем, я бы не был так уж категоричен. Всегда будет жив мой гипотетический папа, такой пожилой человек, лет за 70, который, лежа на диване, покачивая ножкой, смотрит телевизор. Телевидение будет изменяться, но вытеснить его из нашей жизни очень тяжело.

— Вы, кстати, и интернет не игнорируете, входите в пятерку людей с самым большим количеством подписчиков в Instagram.

— Ну да. Но это не значит, что я намерен выворачивать в сети душу, хотя иногда и очень хочется туда что-то плеснуть. Беру себя в руки и делаю все очень точечно и весьма не часто.

— А вот психологи советуют высказаться, душу облегчить.

— У меня не так все плохо в личной жизни и творческой биографии. Зачастую немножко смешно и жалко людей, которые в Инстаграм выкладывают фото со вторыми половинками, детьми. Хочется спросить: неужели так все хреново, ребята?

— Многие отождествляют ваших персонажей на экране и вас в реальной жизни.

— Тот, кто играет на 100%, никогда не закрепится в профессии. Мне кажется, профессионал гораздо меньше врет. Я стараюсь не врать, во многом я — это я на экране. Конечно, есть моменты в жизни, когда я совершенно другой, но это то, чего не нужно знать зрителю. Мир искусства — это мир иллюзий. Я стараюсь сохранять в зрителях иллюзию света, доступности, сказки. От этого, возможно, мои вычурные экстравагантные одежды, темные очки. Какой я на самом деле? Нет, я не склонен приоткрывать дверь своего дома.

— Раньше на телевидение приходили артисты. Сегодня многие люди, играющие в сериалах, не владеют актерской профессией. С каким знаком это оценивать?

— Да, есть те, кто выстреливает, не будучи артистом, на них есть спрос, и совершенно бессмысленно по этому поводу злопыхать. Я могу лишь переживать, что на выходе продукция с их участием — это не всегда красиво, достойно, не всегда с хорошим слогом. Но будем честными, так же мало приличных актеров, которые стали хорошими ведущими, — это совершенно разные палитры.

— Вы стали актером во многом благодаря отцу, осуществили его мечту. Своему сыну Кириллу, который тоже получил актерское образование, вы советовали выбрать эту профессию?

— Думаю, у него просто не было выбора, ведь он с пеленок наблюдал за мной. Сначала видел меня студентом театрального института, потом работающим на телевидении и радио. Он, наверное, очень плохо представлял, что в жизни есть еще что-то. Но пару лет назад открыл для себя другой мир.

Оказывается, в жизни можно заниматься чем-то гораздо более важным: смотреть на море, дышать воздухом, лежать на траве и пялиться в небо. Я разделяю его восторг. Все мы любим путешествовать, но у кого-то на это есть силы и возможность выбора. У меня раньше возможности выбора не было, а сейчас я уже не представляю свою жизнь иначе. Да, я как наркоман, если у меня отнять дело, могу сдохнуть, поэтому и продолжаю идти выбранным путем, дышать пылью своего вагончика.

— С сыном все же находите время встретиться?

— Крайне редко. Мы живем параллельными жизнями, но постоянно на связи. Когда он проявлял интерес и активность к профессии, мы пересекались, а когда он к этому делу охладел, видимся урывками.

— Сегодня многие сравнивают юмор времен СССР и сегодняшний. И не в пользу нашего времени: пошло, говорят. Вы были хорошо знакомы с Михаилом Задорновым, одним из немногих, кто держал былую планку.

— Да, было время, когда он звонил, вместе мы вынашивали какой-то проект. Остался его телефон, он до сих пор в трубке… Могу сказать при всем неоднозначном отношении к его творчеству: ушел еще один большой человек.

Что же касается современного юмора, мы вырастили этот мир и долгое время будем пожинать плоды того, что посеяли. Должно пройти время, мы должны переболеть всем этим, чтобы пена ушла, чтобы мы снова научились слушать музыку, а не "батлы", мелодию, а не аккорды, чтобы начали читать стихи, а не ругаться матом. Сегодняшний массовый юмор — всего лишь продукт времени, от которого не надо ждать чего-то другого, и пенять можно только на себя.

— В том новом времени, где будут слушать классику, вы найдете себе применение?

— Я далек от того, чтобы предлагать слушать только классику, человеку нужны всесторонние развлечения.

— Но от скабрезностей легко откажетесь?

— Боюсь, что я продукт сегодняшнего времени, и от чего-то мне будет отказаться нелегко. Но вообще, если вы посмотрите программы, которые я веду сегодня на телевидении, особой скабрезности там нет. У меня правильный русский язык и количество слов гораздо больше 500.

— Никогда не думали о какой-то другой для себя профессии?

— Иногда задумывался. Не представляю себя с белым воротничком в офисе каждый день, но помню, как переживал, когда меня не взяли в трамвайно-троллейбусное управление водителем троллейбуса. Может быть, это у меня неплохо бы получилось (смеется).