С чем у вас ассоциируются блошиные рынки? Ценный антиквариат, раритеты советской эпохи, благородный винтаж? У каждого такого вещевого развала — свое лицо, своя атмосфера. В Краснодаре несколько уличных барахолок и старейшая из них находится на улице Стасова возле Восточного рынка. Чем торгуют здесь, кто приходит сюда в надежде заработать пару сотен рублей, и почему посещение этого места вызывает не восторг от неожиданных находок, а комок в горле — в репортаже корр. ИА KrasnodarMedia Ирины Ленской.
Круговорот старья в народе
Коренные краснодарцы назовут вам сразу несколько адресов, по которым в кубанской столице располагаются блошиные рынки, они же вещевые ярмарки, они же гаражные распродажи и уличные барахолки. Улицы Путевая, Коммунаров, Стасова, Московская, "блошка" в Чистяковской Роще — какие-то рынки возникли относительно недавно, какие-то существуют десятилетиями.
Я отправилась на тот, что является своеобразным продолжением Восточного рынка и располагается на улице Стасова, у пересечения с ул. Селезнева.
— Да сколько себя помню — тут этот рынок и есть, — маргинального вида мужчина, сидящий рядом с игрушечной, презентабельного вида лошадкой, немногословен. Потому что пока трезв. Но о прямой зависимости его разговорчивости от количества выпитого алкоголя я узнаю примерно через час. Алкоголик Саша станет моим добровольным гидом.
Ряды торговцев "блошки", тянущиеся от границы Восточного рынка, расположены хаотично — люди занимают места практически бессистемно, кто куда успел. Вещи разложены на подстилках и клеенках вдоль небольшой пешеходной зоны, охватывают пространство у расположенного рядом магазина крупной продуктовой сети и заброшенной бетонной чаши, некогда бывшей фонтаном. Одежда развешана на деревьях, невысоких ограждениях-заборчиках, или же на натянутых между деревьями веревках. Кто-то располагает товар на капотах машин — да-да, есть и такие, кто приезжает сюда на стареньких авто, кто-то приносит с собой столики и ящики.
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
Молодых продавцов почти нет. Подавляющее количество торгующих здесь — пенсионеры.
Что же в основном продают на этом рынке? Спойлер — раритетами тут не пахнет. Товары можно разделить условно на несколько категорий.
Одежда. Она почти вся из 90-х. От детских футболочек с термонаклейками до мужских курток из кожзама, помните, таких громоздких, негнущихся? Женские блузки разной степени поношенности и нарядности, старые свитера, "олимпийки" как у гопников все из тех же незабываемых лет, ситцевые выцветшие платья, синтетические сарафаны, водолазки кислотных цветов. Не поверите, есть даже ношеные бюстгальтеры и трусы. Женские парки, мужские "аляски", жилеты "аля Вассерман" — где-то все это хранилось до поры, до времени, пока безденежье не куснуло так больно, что все эти "наряды" снова увидели белый свет. Приковывают внимание меховые воротники, продающиеся как отдельный товар — вытертый мех шевелится на ветру и похож на тушки старых мертвых животных. Цена разная: стоимость верхней одежды — от 500 до 1 500 рублей, повседневной — редко превышает 300-500 рублей.
Обувь. Остроносые и тупоносые туфли, покрытые несмываемой патиной прошедших десятилетий, покоробившиеся и местами порванные. Босоножки с облупившимися стразами и потрескавшимися ремешками, ботинки "прощай молодость" — костюмеры художественных фильмов часто ищут одежду и обувь нужной эпохи на подобных развалах. У меня некоторые вещи вызвали приступ острой ностальгии — такие черные туфли с дерзким кожаным "языком" и ремешком внахлёст когда-то носила моя мама, и приступ жалости к людям, которым, вероятно, больше и продать нечего, кроме этого. Но есть и годная обувь, почти новая, купленная когда-то про запас, скорее всего. "На выход", помните? Она и стоит подороже — до тысячи рублей в среднем, тогда как откровенное рваньё можно приобрести до 100-150 рублей. Есть хоть и ношеные, но целые кроссовки, кеды, сабо, сланцы. На фоне старья броско смотрелись и притягивали взгляд пижонские мужские туфли из натуральной бордовой кожи.
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
Посуда и кухонные принадлежности. Тарелки, кастрюли, сковороды, стаканы, бокалы, рюмки, чайные пары, заварные чайники, банки из-под магазинной консервации и баночки из-под детского пюре, старый штопор, вилки с гнутыми зубцами, потускневшие от времени чайные ложечки, вазочки из пластика и стекла, подставки под горячее с вытертым рисунком. Найти, например, целый сервиз — чайный или столовый — тут невозможно.
А дальше всякая всячина. Игрушки — от отживших свой век до вполне целых, включая коллекции фигурок из киндер-яиц. Бытовая техника — от сломанных электрических чайников до массажёра для лица 1983 года выпуска в родной, пусть и основательно помятой коробке. Много инструментов — от молотков и разводных ключей до плоскогубцев и лопат без черенка. Старые сотовые телефоны — к слову, в очень хорошем внешнем состоянии. Фарфоровые статуэтки, как правило, не представляющие ценности, "самопальные" коврики из остатков ткани, шкатулки, пуговицы, мотки ниток, старые зарядные устройства для телефонов… И жемчужина этого блошиного рынка — основательная и добротная коллекция старых советских наручных часов.
Пойдем, пороемся?
Делаю снимки товара. Многие реагируют спокойно, но некоторые высказывают сдержанное неодобрение, хотя никто не конфликтует, не ругается и не запрещает снимать.
На всем протяжении моего хождения по рядам в воздухе плавает запах кладовки и старых, затхлых вещей. Хочется избежать банальностей, но именно так пахнет отчаяние. И нищета.
Я бывала на многих блошиных рынках городов страны. Помню, меня совершенно покорила "блошка" в крымской Керчи — дореволюционная швейная машинка "Зингер", немецкий фарфор середины прошлого века, чеканные панно времен СССР и много других раритетов вызвали неподдельный восторг. Говорят, на других гаражных распродажах в Краснодаре можно найти уникальные вещи. Но не здесь, не на Стасова. Здесь собираются те, кто не может заплатить за место на "цивильной" вещевой ярмарке на улице Путевой — об этом мне позже расскажут старики, которые продают в этом месте разный хлам. В это слово я не вкладываю уничижительный смысл. Но как вы назовете дырявое ведро за 10 рублей? Две лямки от старого рюкзака за 5 рублей каждая? Ржавый насквозь вентиль от колонки? Потрескавшиеся сапоги с отвалившейся подошвой и мятыми голенищами за 200 "целковых"?
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
Я смотрела и слушала, как проходит процесс торговли. Знаете, от чего больше всего щемило сердце?
— Батя, почем этот разводной ключ? — двое молодых мужчин стоят у лотка с древними инструментами. Они долго перебирали их, крутили в руках, переговаривались вполголоса. Все выдавало в них заинтересованных покупателей. И видно, что продавец воодушевился, настроился на продажу. Товар у него сильно бэушный, подходят, смотрят, но берут редко.
— Ну, за полтинник отдам, — деловито отвечает немолодой "мужичок с ноготок".
Парни совещаются, говорят, что подумают и вернутся.
— Ну, смотрите, я еще тут с часок буду. Уступлю малость, подходите, — с деланным равнодушием говорит пожилой продавец вслед парням.
Вот это наигранное равнодушие при явно читаемом на лице огорчении от сорвавшейся продажи, и детское шмыганье носом — это "кусает" за душу.
Как и долгий процесс примерки стареньких, но еще годных женских туфель — суета вокруг небогатого покупателя, расхваливание "дюже ноской обуви" — и…они не подошли, оказались чуть-чуть маловаты. На лицо расстроенного продавца лучше не смотреть…
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
Но есть и оптимистичные моменты. Молодящаяся дама сильно бальзаковского возраста купила себе почти подростковую косуху из бежевого кожзама — такие были в моде в начале двухтысячных. Влезла с треском, с натяжкой, сетовала, что на размер бы больше, но купила, ушла довольной. Надо ли говорить, как была довольна женщина-продавец?
Две бойкие дамочки объединили усилия — у них большое торговое место, много поношенной, но еще на ходу обуви, много мелочи, вроде скатертей, кухонных полотенец, пледов. Они шумные, активные, перекрикиваются, ищут потерявшийся кроссовок. Что-то продают, отсчитывают сдачу, передвигают товар. Им тут явно нравится — они, что называется, "в струе".
НЕкороли блошиных рынков
Первые попытки поговорить с обитателями блошиного рынка провалились. Услышав слово "журналист" люди ойкали, махали руками и отстранялись.
— А ты чего ходишь тут, фоткаешь? Я видел. И спрашиваешь у всех? — из-за спины возник алкоголик Саша.
Для Саши "блошка" — своего рода тусовка. Приходит он сюда утром трезвый, чаще с похмелья, и как следствие — хмурый. Ту игрушечную лошадку он, оказывается, просто охранял. Саша тут не торгует. Кооперация с сотоварищами приносит свои плоды — уже через час Саша становится разговорчивым. А то, что он алкоголик — узнала от него самого.
— Употребляю! Да чо там — алкаш! — залихватски констатировал мой новый знакомый в ходе разговора.
Саша был энергичен и движим желанием помочь отечественной журналистике.
— Это Ира! Поговори с ней, бабуль! Скажи ей всё по правде. Она спросит, а ты и скажи! — Саша "поймал" для меня первого интервьюируемого.
Клавдия Павловна достигла того почтенного возраста, когда можно дать и 80 лет, и 100. Сухонькая, живая, опрятная: "Восемьсят шесть мне, милая!". На тщательно расправленной на земле клеенке я и увидела те самые, смутившие меня лямки от рюкзака. Мутная стеклянная конфетница, доисторическая солонка и еще пяток таких же давно потерявших товарный вид вещей были разложены аккуратно, даже художественно.
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
Красиво и складно Клавдия Петровна рассказать о своем житие-бытие не смогла. На блошку ходит, да. Каждый выходной.
— Так мож кто чего купит, доча. А продавать нечего. И пенсия крохи. А и не купят — на людей погляжу, все дома не сидеть, — старушка деловито продолжала перекладывать свой скудный скарб.
Удалось узнать, что работала она швеёй в ателье, да шить давно не может — руки слабые. Муж лет 15 как умер. Сыну уже за шестьдесят, и он болеет. Да жена его пилит, и "с того у него нервы". Не помощник он матери, словом.
Еще одной моей собеседнице — Светлане Андреевне — 62 года. И у нее тоже нервы. И злость. На всех. На журналистов, на чиновников, на мизерную пенсию — о чем она мне и рассказала.
— От хорошей жизни мы тут что ли? Мы не нужны никому. Продаем что можем. Кто из знакомых что отдаст — все сюда несем, свое почти все продали. Здоровья не осталось, пахали всю жизнь. А лекарства сами знаете сколько стоят. И есть что-то надо. И стыдно, и обидно тут стоять. А выход какой? — сурово вопрошала неулыбчивая женщина.
Расспросить кем она работала не удалось — к ее товару подошла молодая женщина в мусульманском платке, легком сером осеннем пальто и зеленых кроссовках. Ей приглянулись осенние туфли на толстой подошве. Светлана Андреевна кинулась к возможной клиентке — продать что-то считается большой удачей. Понятно, что покупатели тут также небогаты, как и продавцы.
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
Мой попутчик и спонтанный гид, казалось, пьянел на глазах, но речь оставалась связной. Мы шли по рядам, и Саша активно комментировал: этот вот часто сюда приходит, а этот на помойке вещи берет, отмывает и продает, а эта женщина "зараза", и с ней лучше не связываться.
Приметив сидевших на скамейке возле старой чаши фонтана людей, я устремилась к ним. Поняв в какую сторону я двигаюсь, Саша неровной походкой умудрился обойти меня и завел старую песню про "поговорите и расскажите", представляя меня женщинам.
Валентине Алексеевне 68 лет. Седые кудри тщательно уложены. Подкрашены брови, глаза, губы. Всё в меру, деликатно. Она полнокровна, хорошо одета и явно выбивается из круга местных продавцов. Ведет себя с достоинством, речь приятная, грамотная.
— Когда-то я хорошо зарабатывала, — делится женщина. — Я могла позволить себе хорошие вещи, много вещей. Сейчас ходить в них некуда, висят мертвым грузом. Может, пригодятся кому. Я не бедствую, но лишняя копеечка не помешает. Ну и общение, конечно, в нашем возрасте это важно.
Несколько блузок, которые развесила на дереве Валентина Алексеевна и правда, когда-то, вероятно, стоили недешево. Кружева, плотная ткань, обильный люрекс — выглядят они почти не ношеными и выдают пристрастие владелицы к стилю "дорого-богато".
По словам Валентины Алексеевны, "цивильный" блошиный рынок на Путевой многим недоступен в силу разных причин. Дороговизну аренды места на месяц — от 2,5 тысяч рублей — могут позволить себе те, у кого много товара, причем товара раритетного, пользующегося спросом на подобных ярмарках — у коллекционеров, в частности, или владельцев лавочек и магазинчиков, торгующих винтажными вещами. Но женщина также утверждает, что на том рынке есть своя "мафия", и она выживает мелких торговцев с их незатейливым товаром. Пенсионерам ничего не остается, как приходить сюда.
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
Светлане Петровне 43, и выглядит она едва ли не старше своей соседки по скамейке. Глаза в красных прожилках, грубая и неухоженная кожа лица, стойкий запах перегара. Одежда мятая, речь не такая гладкая как у товарки, но женщина старается произвести хорошее впечатление — она выпрямила спину, одернула юбку, сложила обветренные руки, пряча облупленный красный лак на ногтях.
— Да, тут в последний год народу стало больше собираться, — говорит она. — Люди…это…нищают. Кто что может — то и продает. А что хлама много — правда. Но все стараются продать что-нибудь. Такая вот жизнь пошла….
Пристань оптимистов
Нет смысла пересказывать беседы со всеми, с кем удалось поговорить в этот день. Посыл один — жизнь довела людей до подобного места. Стоять тут нравится немногим. Кто-то и правда, нашел в этом свой кайф — вошел во вкус, открыл талант продавца, научился торговаться. Для кого-то блошиный рынок стал неким клубом по интересам — пожилым людям, действительно, не хватает общения. Но большинство, мягко говоря, не в восторге от вынужденного пребывания тут.
— Бывает, что полиция нагрянет, — рассказывает завсегдатай этой вещевой ярмарки 59-летняя Ольга Сергеевна. — Разгонят всех, и стоят тут, чтобы мы не вернулись. Вот так день насмарку проходит. Рынок давнишний этот, уж сколько лет ему. Люди сюда ходили и будут ходить. Нет бы, места торговые обустроить для нас. Мы бы платили, если недорого. Но мы не нужны никому. А ведь мы люди, мы не сдаемся, не опускаемся до попрошайничества. Поэтому мы здесь.
Слышите, как часто звучит "мы"? Это "мы" — и "я не одна такая, нас много", и много всего другого…
— Блошиный рынок перестал был местом, где собираются коллекционеры, увлеченные люди. Он стал средством выживания, — лаконично подытожил Михаил, владелец той самой коллекции мужских наручных часов российских брендов времен СССР. Он добавил, что часами интересуются чаще мужчины, но покупают редко.
Один мой знакомый, большой ценитель блошиных рынков, как-то сказал, что посещение таких мест у него вызывает праздничное настроение. На этот рынок праздник не заглянул. Здесь нет по-настоящему винтажных вещей, нет добротного ретро — всего того, что диктует атмосферу таких торговых точек. Два года назад я была на "блошке" в Чистяковской роще, где, в основном, собираются ценители и коллекционеры военных раритетов — вот там атмосфера, что ах! Почти за каждой, часто уникальной вещью — не менее ценная история, каждый продавец готов рассказать ее с момента "сотворения мира". Нечто подобное я ожидала увидеть и здесь. Но, увы. Мне казалось, что я насквозь пропиталась запахом нафталина и пылью от старых вещей. И горечью слов людей, рассказавших мне свои бесхитростные истории.
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
На старейшей уличной барахолке города можно купить вещи с историей, но раритетов там не найти. Фото: Ирина Ленская
— Ты чего запечалилась? А? Ты этово… тово…Перестань! — алкоголик Саша был по-прежнему бодр и деятелен. — Грустный рынок, говоришь? Так это…весь мир сейчас — чисто как блошиный рынок! Тебе поесть надо. Вон — три часа ходила, не ела, не пила, говорила, думала. Тут пирожки продают вкусные. Очень вкусные! Недорогие! По 45 рублей. С чем хочешь пекут. Купить тебе?
Зажав в руке выданный стольник, он резво умчался. Вернувшись, протянул мне покупку в пакете.
— С печёнками, как заказывали! Слышь…тебе не жалко мне полтишок еще, а? — мой гид смотрел просительно и настойчиво, зажав в большой руке с бугристыми синими венами зажаристый пирожок размером с лапоть. ("С картохой люблю!").
Полтинник дала. Пирожок и правда был вкусный. Не обманул Саша.
