Перед выходом в российский кинопрокат комедийного фильма "Вечная жизнь Александра Христофорова" будет организовано всероссийское турне. Первыми кинокартину до официальной премьеры увидят дальневосточники, во Владивостоке фильм покажут в рамках кинофестиваля "Меридианы Тихого". Продюсер фильма и исполнитель главной роли Алексей Гуськов рассказал, как ему удается сочетать талант творца и бизнесмена и почему не может быть "долгой и счастливой жизни", сообщает ИА KrasnodarMedia.
— Какова ваша программа на Дальнем Востоке? Что это за турне и зачем оно организовано?
— Перед выходом фильма на экраны мы решили организовать предпремьерный тур по всей стране. Страна у нас огромная, это вам не Франция и не Италия, поэтому, конечно, пришлось выбирать города, куда я смогу приехать. Начну с Дальнего Востока, куда я прилетаю 25 сентября и вечером уже представляю фильм в Южно-Сахалинске. Затем 26 сентября будет показ во Владивостоке, в кинотеатре "Океан", в рамках фестиваля "Меридианы Тихого", а 28 сентября я уже буду в Хабаровске, где предпремьера состоится в кинотеатре "Гигант".
— Чего вы ждете от этого турне и встреч со зрителями? Чем эти встречи интересны для вас?
— Предпремьерные туры с таким количеством городов делаются редко, но я очень хотел использовать возможность, чтобы самому послушать, что первые зрители скажут о фильме. Мне очень важно их мнение, и я надеюсь, что после показа будет не только автограф-сессия и фотографии, но и вопросы, мнения и настоящая дискуссия. Нет ничего важнее мнений, высказанных после просмотра, по горячим впечатлениям. И несмотря на то, что я буду очень нервничать и мне будет нелегко это сделать, я обязательно поприсутствую в зале во время показа, чтобы услышать, где люди реагируют, смеются ли они в тех местах, где мы хотели, сколько раз включат свои мобильные телефоны, чтобы посмотреть время, понравится ли им фильм. Такие предпоказы — это возможность по-живому почувствовать свою аудиторию, так, как я знаю это по театру, находясь на сцене. Когда мы выпускаем фильм и не встречаемся на показах со зрителями, этой возможности у нас нет.
Я все-таки хочу понять, для кого я работаю. Ну, ведь не только же для денег. Хочу просто понять, почему люди разного возраста, от 15 лет до пожилых, приходят со мной сфотографироваться, задать вопрос, взять автограф.
Сейчас я представлю им свой, наверное, лучший фильм, который я сделал за свою карьеру. Возможно, кто-то увидит в нем какой-то смысл, а кто не захочет искать смыслы — просто с удовольствием его посмотрит и выйдет из зала с очень хорошим настроением. А я хочу на это посмотреть, а если не увижу этого хорошего настроения, то начну задавать себе вопрос: может, мне и заниматься этим больше не надо?
— В фильме "Вечная жизнь Александра Христофорова" вы и продюсер, и исполнитель главной роли — трудно сочетать профессию творца и бизнесмена?
— Мои продюсерские работы случаются не так часто, и это скорее "штучный" товар. В этот раз, чтобы в такой смешной, ироничной форме поделиться со зрителем своими размышлениями, мне потребовалось 5 лет. Я подписываюсь под всеми своими продюсерскими проектами. Они могут быть удачными или не очень, но для меня они как дети.
Когда я выпускаю фильм, то нахожусь как минимум в трех, если не больше, ипостасях. Сначала работаю с текстом, начиная от маленького тритмента и до столистового сценария. Потом становлюсь финансистом, ищу деньги на фильм, потому что за три копейки кино не снимешь. Потом работаю как исполнительный продюсер, появляется режиссер-постановщик, дальше — оператор-постановщик, и я уже собираю творческий состав, чтобы он был притерт, чтобы это была скорее семья, чем нанятые люди. Мне всегда хочется заразить своей идеей, чтобы вся команда ее разделяла, а я бы заражался от них их идеями и ощущением картины. Потом я становлюсь просто актером и работаю над своей ролью. А потом, как сейчас, снова становлюсь продюсером и выпускаю фильм.
— С чего начался этот проект — вам принесли сценарий… или как все было? Чем он вас заинтересовал?
— Я узнал про исследование, когда людей спрашивали, что бы они сделали, если бы смогли жить вечно или, наоборот, если бы знали, что им отмерян очень короткий срок. Никто не мог по-настоящему ответить, вернее, ответы и в том, и другом случае были одинаковыми. Мы не знаем, что делать с нашей жизнью, что было бы правильным, что нет. Что делать с жизнью, которая не кончается? Что делать в последний месяц или ее последние пару недель? Каждый решает по-своему, выбирает самое важное для себя. Нет, жить вечно я, наверное, не хотел бы, да я и не думаю, что кому-то этого хочется.
— Вы первый раз продюсируете комедию, что заставило вас заинтересоваться комедийным материалом?
— Дожив до того момента, когда мне исполнилось много лет, я начал понимать, что жизнь — штука парадоксальная, ироничная. Если ты не будешь над ней улыбаться, то ты просто превратишься в тяжелый соляной столб. Вокруг так много серьезных людей, а жизнь все равно нас перехитрит, мы ее не обманем.
У каждого своя природа юмора. Кто-то смеется над КВН, кто-то над Жванецким, кто-то смотрит Comedy Club, кто-то смеется над пошлым анекдотом. А кто-то смеется над парадоксальной ситуацией из жизни. У меня своя природа юмора. Комедия — сложный жанр. Для меня все фильмы Данелии, например, это комедии. Ведь фильмы, действительно вошедшие в историю, никогда не были чистой комедией. "Лучше не бывает" с Джеком Николсоном — для меня это высочайшая комедия, там я смеюсь. Но я не смеюсь над "Тупой, еще тупее".
Взялся я за комедию, потому что жизнь стала штукой ироничной, она смеется над нами, подмигивает нам. А кроме того, мне действительно самому захотелось смотреть какие-то легко рассказанные истории, я устал от этих напряженных людей и от сложности жизни.
Смеяться над темами, которых обычно люди боятся, я не боюсь. Я с ними встречаюсь в жизни. Но мне хочется каким-то образом их обсмеять, потому что все в жизни относительно — и смена поколений, и все прочее. Причем я ничего не "обстебал", а просто посмеялся над классическими ситуациями, из которых делают обычно достаточно серьезные темы.
Даже название фильма мы стараемся сделать смешным, берем Вечную жизнь, что само по себе тема серьезная, и добавляем к ней имя Александра Христофорова. А если бы не было фильма Гайдая, то мы назвали бы фильм "Вечная жизнь Шурика", потому что в фильме моего героя все называют не Александром Христофоровым, а Шуриком. Нам не хотелось красть классику, а намекнуть на нее захотелось.
— Почему вы решили снимать "Вечную жизнь Александра Христофорова" именно в Судаке?
— В заключительных титрах вы увидите, что фильм посвящен моему другу, режиссеру Бахтиеру Худойназарову. Бахтиер сыграл огромную роль в моей жизни как близкий друг, прежде всего, но и как режиссер, в фильмах которого я снимался. Выбор места также связан с ним. В свое время он собирался снять в Крыму большой проект, на месте сохранились даже остатки декораций. И я вернулся на это место, и у меня все время сохранялось ощущение, что выбор этот был правильным и Бахтиер одобрил бы его. И где бы он сейчас ни находился, он был с нами. Кроме того, со мной работал художник-постановщик монгол Аги Давааху, с которым Бахтиер нас, собственно, и познакомил.
А сама Генуэзская крепость — это достаточно мистическое место, с которым у нас также совершенно необычным образом возникали пересечения. Вы помните, что моего героя в фильме зовут Александр Христофоров? Так вот, готовясь к съемкам, мы узнали, что последнего консула Солдайи — так некогда назывался Судак, — защищавшего крепость от турков, звали Христофоро ди Негро. Говорят, что его призрак до сих пор там появляется ночами, но мы, честно признаюсь, его не видели.
— Как вообще проходили съемки? Вы же снимали летом, когда жара и толпы туристов?
— Съемки проходили в начале лета, тем не менее первые сцены снимать начали под дождем. Жара наступила как раз в период, когда снимались бои гладиаторов. И вот тут стало непросто, потому что сражаться надо было под палящим солнцем, в доспехах и на горячем песке. Туристы, конечно, присутствовали. Когда мы снимали на Массандровском пляже сцену, в которой я пою, многие хотели посмотреть поближе и приходилось, конечно, огораживать место.
— У вас великолепный актерский состав в фильме. Как вам удалось собрать столько прекрасных актеров вместе, ведь у каждого график, занятость, ну и так далее?
— Самым главным было заинтересовать их, чтобы каждый что-то нашел в своей роли и захотел работать в фильме. Когда есть желание работать, актеры, а это я знаю и по себе, делают усилия, раздвигая свои графики, а иногда и летая по ночам, приезжая на площадку после спектакля или со съемок другого фильма. У кого-то были большие роли, как у Полины Пушкарук, Тимофея Трибунцева или Игоря Угольникова. Другие актеры приезжали буквально на несколько дней, как Роман Курцын, Сергей Бурунов или Кристина Бабушкина. Не все сразу дали согласие сниматься. Мы очень долго говорили с Оксаной Фандерой, прежде чем она подтвердила свое участие в проекте. Согласитесь, не так просто сыграть женщину-мечту. Но, когда она начала работать над ролью, она добавила в нее такие краски и такие детали, которые значительно обогатили персонаж Марго. Я сам звонил Станиславу Любшину, чтобы уговорить его сняться в роли Целителя, практически Бога. Это знаковый актер для многих поколений зрителей, и я рад, что нам удалось получить его для такого неожиданного образа.
— В этом году вам исполнилось 60 лет. Ощущение, что, снимаясь в фильме "Вечная жизнь Александра Христофорова", вы получали огромное удовольствие, сражаясь на арене Колизея в доспехах римского полководца.
— Это такая глупая актерская вещь под названием "поиграться". Надеть доспехи Марка Агриппы, который выходил на арену Колизея и дрался как простой гладиатор, представить в его роли себя, увидеть со стороны, полюбоваться самим собой. Что-то абсолютно "не продюсерское" и совершенно не "народноартистическое". И это абсолютное мое мужское "эго".
В мае мне исполнилось 60. То есть я уже с жизнью сыграл в 6-0. Но хочу и в 7-0 сыграть, и дальше, сколько там мне отпущено. Я ничего не стесняюсь: ни своих бочков, ни морщин, за каждой из которых что-то стоит. Это все моя жизнь, мои достижения, неудачи, мои радости и мои несчастья.
И мне даже жалко, что в фильме всего два боя и что они так мало тянутся по времени. Я не боюсь ни своего возраста, ни каких-то изменений в себе, потому что все это мое.
Алексей Гуськов рассказал, как ему удается сочетать талант творца и бизнесмена. Фото: пресс-служба фильма "Вечная жизнь Александра Христофорова"
— Как в возрасте 60 лет вы умудряетесь оставаться в такой физической форме, которой могут только позавидовать мужчины и более молодого возраста? У нас и продолжительность жизни у мужчин короткая, и пивное пузо не редкость.
— Пивное пузо появляется от излишнего потребления пива. То есть это только система самоограничений, больше ничего. В жизни бывают всякие моменты: и когда ты не хочешь задумываться, и когда тебе просто все надоело. А есть периоды, когда тебе действительно хочется жить. И этот период у меня сейчас. Хочется утром встать, понестись на работу, встретиться с коллегами, придумать какую-то историю. Вечером, если это спектакль в театре, увидеть 1100 пар глаз и послушать эту секундную паузу, когда зал замирает и дышит вместе с тобой.
Я перепробовал много видов спорта, рожден ведь в СССР, когда дома пионеров были, спортивные кружки любых направлений. В Киеве я занимался академической греблей. Это один из самых здоровых видов спорта, это вода, прежде всего, физические упражнения и просто гармоничное развитие. Потом занимался боевыми единоборствами. Однажды мне по роли понадобилось ногой выключить свет, и я обязательно захотел сделать это сам. Дальше мне понравилось одно из направлений карате. Я, конечно, не Брюс Ли и не Жан-Клод Ван Дамм, но меня интересовала философия, которая идет от Древнего Китая. Их же никто завоевать не смог, и я стал эту философию изучать, впустил ее в себя и немного сам себе ее додумал, для собственной защиты, чтобы меня что-то не разрушало. Потому что совершенно необязательно махать ногами и получать синяки, выбивать зубы. Я говорю про этот мир внутри себя.
Я занимался Ашихара каратэ, ответвление киокушинкай, что переводится как "школа мужества". То есть могу кого-нибудь ударить так, что он не встанет… если попаду, конечно… (смеется). Но в "Мусорщике" нунчаки, конечно, крутил не я, это очень сложно.
Потом от каратэ остались упражнения каждый день на 20 минут, это уже пришла философия после махания руками. И я делаю каждое утро эти восемь упражнений, которые включают мой организм. И я думаю, что именно они помогли мне, например, оправиться после автокатастрофы, после которой мне говорили, что я не смогу больше работать, как раньше.
— Какая эволюция произошла в вас, актере и человеке, от "Классика", "Таежного романа", "Мусорщика" до "Вечной жизни Александра Христофорова"?
— "Классик" вышел в 1998 году, "Таежный роман" — в 2000 году, "Мусорщик" — в 2001, "Охота на изюбря" — в 2005. Посудите сами, сколько лет прошло. Выросли мои дети, выросло новое поколение актеров, коллег, изменился мир, в котором мы живем. Меня часто спрашивают о моих прошлых ролях, какую роль они играют в моей жизни. Мои старые роли мне ни в коем случае не мешают, но я их не помню. Если кто-то думает, что я сижу и пересматриваю себя в 40 лет — да никогда! Если кто-то думает, что я могу смотреть себя 30-летним, это не так. Я не могу этого сделать просто потому, что я себе не нравлюсь. Я не ищу совершенства, но я знаю, что тогда у меня было меньше таланта. Ну, скажем, не таланта, а умения выразить. Потому что талант — это гарантия минимальных потерь в процессе перехода от того, что было в голове, к тому, что видит зритель. Чем больше талант, тем меньше потерь. Сейчас у меня этого умения гораздо больше, и я гораздо тоньше, я глубже, смелее, я гораздо темпераментней, чем тогда. Поэтому я никогда не смотрю и не пересматриваю ничего. И то же самое произойдет с "Вечной жизнью Александра Христофорова". Она выйдет сейчас к зрителю, я увижу реакцию публики, но сегодня я работаю над другими проектами.
— Наверняка этот вопрос задается вам часто — что в вашем персонаже, Александре Христофорове, можно найти от вас?
— Безусловно, что в этом персонаже есть очень много от меня. Не биографического, конечно, хотя иногда мои фильмы и перекликаются с какими-то фактами моей личной биографии. Фильмы, которые я продюсирую и в которых играю, — это, прежде всего, моя возможность высказаться, рассказать, что накопилось и набралось. Но мне захотелось сложить историю не в умничанье, не в философствование, не в рассуждение, а вот в такое легкое праздничное застолье. Если зритель придет в кинотеатр, то он проведет со мной хорошие полтора часа.
Я, конечно, смеюсь над своим героем. Он живой человек. Такой же, как и я. Он утром встает, точнее, после обеда, и хочет все сделать правильно… Но делает все наоборот. Потому что вот такой характер.
— Вы сами уже задавали себе вопрос, что бы вы сделали, если бы жить осталось пару месяцев или, наоборот, вечно?
— Как и все, ответа я не знаю. Я думаю, что, по сути, все желания, живешь ли ты три недели или вечно, остаются одними и теми же. Жить вечно я, наверное, не хотел бы, да я и не думаю, что кому-то этого хочется.
Я не хотел бы жить 200 или 300 лет, если бы мне пришлось прожить их одному. Если все будут жить вокруг меня по 200—300 лет, я соглашусь, а если я один, буду превращаться потихонечку в старика. Говорят же, что мозг рассчитан на 120 лет, а организм — на 80. И что же я буду — или без мозга, или без организма? Мне достаточно своего временного отрезка.
А если бы мне осталось два месяца, я серьезно об этом не задумывался. Варианта два: либо я бы продолжал жить, как обычно, либо, что очевидней, я бы все прекратил и поехал бы куда-то, где ни разу не был. В Южную Америку, например. Либо есть анекдот про мотылька, который живет всего один день, ну, наверное, и я бы так же.
Премьеру "Вечной жизни Александра Христофорова" Владивосток увидит вместе со всей Россией— Слоган картины — "Фильм, который продлевает лето". А у вас какое любимое время года?
— Мое любимое время года — это "бабье лето", которое в Европе называют индейским. В природе еще много цветов, но уже нет жары, лето еще немного продолжается, и не хочется, чтобы оно уходило и наступала зима. Я в этом отношении, наверное, большой романтик.
— По сценарию ваш герой переживает в том числе и кризис среднего возраста. Если бы вас попросили расшифровать это словосочетание, что бы вы сказали?
— Я даже не знаю, ни когда этот средний возраст начинается, ни когда он заканчивается. В моем представлении, я нахожусь в среднем возрасте еще со времени перестройки. И все время, как Дастин Хоффман, пытаюсь объяснить кризисом среднего возраста свой сложный характер. Но вообще, я думаю, что когда человек находится в кризисе, то это позитивный факт. Потому что, когда он всем доволен, он останавливается и больше ничего не делает.
— Героиня Оксаны Фандеры буквально спасает вашего героя из руин. Вы верите, что любовь может спасти? Но ведь она же может и разрушить... Перефразируя Фаину Раневскую, можно сказать, что "любовь — это страшная сила".
— Я верю в то, что любовь может спасти. Даже когда Горького играю, там есть такая фраза: "Человек не может быть один — все радости в любви". Поэтому можно считать, что именно с появлением в его жизни Марго, героини Оксаны Фандеры, мой герой пошел на поправку.
Вы помните сцену в фильме, когда мой герой сообщает своему другу, что встретил Женщину? Это любовь с первого взгляда. Прекрасно, когда взрослый мужчина, как мой герой, сохраняет способность влюбиться, поверить в лучшее, несмотря на весь свой предыдущий опыт и в том числе неудачный брак. Жизнь ведь может поменяться в один день, и наш фильм рассказывает и об этом тоже.
Я очень часто говорю о том, что жизнь надо слушать, не упрямиться и не закрываться в своих "хотелках" и планах. Как только мы открываемся предложенным нам шансам, относимся к каждому из них как к новой возможности, это становится новой ступенькой.
Наверное, как и мой герой в фильме, я тоже начал слышать то, что предлагает мне жизнь, и это помогает мне.
— Вашего героя заставляют ходить к психологу и учиться управлять гневом. А вас легко вывести из себя?
— Очень легко, элементарно. Я не сложный человек, абсолютно. Но меня легко вывести из себя, если нарушить мое личное пространство, в момент, когда я не готов к общению. Актер — публичный человек, это особенность профессии. Не ко всем подходят на улице, просят сфотографироваться или сказать пару слов. Но в момент, когда я к этому не готов, как всякий нормальный человек, я просто внутри сжимаюсь. Потому что я в этот момент могу находиться в своих внутренних проблемах, в обычных бытовых заботах. И в связи с тем, что я все время куда-то бегу, мне надо застроить свою жизнь так, чтобы все эти вопросы тоже как-то решать. А самое ужасное — когда это случается на съемках. У тебя, например, сложнейший текст, тебе надо собраться, сконцентрироваться — и вдруг подходит человек и просит у тебя фотографию. А тебе сейчас совсем не до фотографий. Когда я еду на творческую встречу, я знаю, что будет общение со зрителями, автограф-сессия, фотографии. Я знаю, что люди пришли увидеть именно меня, встретиться со мной, а я — с ними, знаю, что люди пришли с телефонами, и я к этому готов. И тогда я очень легко и приветливо иду на этот контакт.
Актерская профессия подразумевает признание, поэтому, конечно, сначала актер стремится к известности. Но за признанием следует период черных очков, невозможности спуститься в метро, период убегания от внимательных взглядов в магазине, на улице, в отпуске. Это достаточно тяжелая история и труд над собой. Когда у меня спектакль, то по сцене ходит не Алексей Гуськов, это не он. А любая публичность, не прикрытая ролью, на протяжении полутора — двух часов, — это тяжело. Поэтому у меня нет творческих вечеров, я очень редко появляюсь на каких-то светских мероприятиях. Мне нужна ролевая функция, у меня такой склад характера.
Когда у нас пришел гламур в России, мы выучили, что надо всегда быть "победителем", постоянно счастливым, хорошо выглядеть. То есть надо быть богатым, перелицованным, как, извините, жопа обезьяны, и надо быть все время успешным и все время улыбаться. Слава Богу, сейчас как-то все меняется.
А мой герой, Шурик, ничего, кроме себя, не видит и даже не умеет перестраиваться. Потому что для Шурика мир засыпает вместе с ним и просыпается тоже вместе с ним. Это эгоцентрик не в квадрате, а в кубе. И это человек боя, "из породы гладиаторов", который все время хочет победить, поставить ногу на грудь сопернику, в любом диалоге, в любом разговоре. Но наш фильм потому и комедия, что в нем есть ирония и по отношению к себе, и по отношению к персонажу.
Мне хотелось обсмеять и себя, и его в этом нашем с ним стремлении стать Марком Агриппой и вообще залезть на пьедестал. Я даже специально попросил повесить в кадре плакат спектакля "Страсти по Татьяне", потому что Евгений Онегин — знаковая для меня роль. Сначала я не был уверен, что это надо было сделать. Но человек, не знающий самоиронии, часто глупо выглядит. Евгений Александрович Евстигнеев всегда говорил, что как бы ты ни расправлял крылья, все равно надо чуть-чуть над собой улыбнуться. Путь к себе идет только через иронию. Мы сделали моего героя актером, хотя мы могли сделать его кем угодно.
— Есть роль, которую вы хотели сыграть, но так и не сыграли?
— Никогда со времен студенчества — а я поступил в театральный уже зрелым человеком после Бауманского — я не хотел сыграть роль. Меня интересовали темы, круг проблем — у Чехова, у Шекспира или у Кановича. В "Вечной жизни Александра Христофорова" меня интересовало, почему герой вдруг теряет интерес к жизни. Мой герой сам себе построил крепость, в которой он живет, на высокой горе, как ему кажется, но дальше он почему-то "плохо выглядит", с ним не общаются, и почему-то у него ничего не получается. А ответ прост, и я его нашел, и я хочу им поделиться. Посмотрите фильм — и вы будете счастливы.
— Вашу бывшую жену в фильме сыграла Лидия Вележева, на которой вы женаты уже долгие годы. В чем, на ваш взгляд, секрет долгой и счастливой жизни?
— Секрета долгой и счастливой жизни никто не знает. Потому что никто не прожил долгую и счастливую жизнь. Долгие жизни были, да. А счастье — это абсолютно эфемерная вещь, банальная фраза, придуманная, чтобы поздравлять с днем рождения. Человек счастлив в те минуты, когда у него что-то получилось. А если он постоянно будет счастлив, то он перестанет работать. Он будет есть, смотреть на солнце или на дождь. Мы двигаемся вперед, когда нас раздирают внутренние противоречия. Поэтому у меня нет ответа на этот вопрос. Я не знаю, что такое долгая и счастливая жизнь. Я могу вспомнить моменты, когда я был необыкновенно счастлив, у меня они были. С людьми, в работе, вспомню, конечно. Но рецепта постоянного ощущения счастья, думаю, никто не знает.
А что касается личных и семейных отношений, то я вообще считаю, что женщины и мужчины — это существа с абсолютно разных планет. Я вырос в семье без отца, который рано погиб, и бесконечно признателен своей матери, которая воспитывала меня одна. Могу только сказать, что женщины — это удивительные существа, с одной стороны, слабые, с другой стороны, невероятно сильные. Поэтому нужно искать баланс в отношениях, во взаимном уважении и взаимном понимании, потому что он такой, а она — такая. Об этом мне тоже хотелось сказать в фильме.
В фильме женские персонажи иногда обращаются с моим героем довольно неласково. Я сейчас опять смеюсь, потому что мы снимали комедию, но да, они имеют право нас бить, потому что мы их все время обижаем, предаем, лжем им, бывает, из хороших побуждений. И имеют право отомстить.
— У вашего героя в фильме конфликт с сыном. Он его не понимает. А вы легко находите общий язык с молодыми? На площадке у вас были молодые артисты Пушкарук и Походаев и ваш ученик Степа Девонин. Вы легко с ними находите общий язык? Легко даете дорогу молодым?
— Да, очень легко. Мне с ними интересно. На площадке я не люблю глупость и самоуверенность. Но уже никого не переделываю. Я 12 лет посвятил педагогике, и я знаю, что если человек не хочет сам обучаться и меняться, то переделать это невозможно. И за уши невозможно тянуть, просто уши ему оторвешь — и все. Это внутренний собственный труд.
— Говорят, что главное в жизни — уметь прощать. Есть какая-то вещь, поступок, который вы бы не простили?
— У меня не было таких ситуаций. Я никогда не доходил до такой степени и не знаю, что такое не простить. Да, это и не мое дело, честно говоря, — прощать. Любую конфликтную ситуацию можно разобрать с обеих сторон. Пирр у Расина, с одной стороны, герой, с другой — убийца. Попробуй тут разобраться. Это тоже предмет длинного разговора. Но меня жизнь уберегла, так что мне не приходилось оперировать такими понятиями, как прощение. А вот расставаться, исключать из своего круга людей, не думать о них больше — да, это было. Это было и по целому ряду причин.
— Вы сейчас работаете над новым фильмом "Элефант" вместе с Алексеем Красовским, режиссером успешного фильма "Коллектор". Там снимался Фредерик Бегбедер. Говорят, снялся потому, что вы дружите. А как вы познакомились?
— Я был знаком с творчеством Бегбедера по его романам "99 франков" и "Любовь живет три года". А лично мы познакомились в Париже, когда Фредерик предложил мне роль в его фильме "Идеаль". Мы сразу нашли общий язык, он обаятельный, смешливый и очень интересный человек. Я сыграл у него эксцентричного русского олигарха, и теперь Фредерик утверждает, что я решил ему отомстить, предложив ему роль эксцентричного французского олигарха в фильме Алексея Красовского.
Самое интересное, что, пока я работал над фильмом "Вечная жизнь Александра Христофорова", Бегбедер написал во Франции новую книгу под названием "Жизнь без конца", которая тоже посвящена поискам бессмертия. Но, естественно, эти поиски эти ведутся в манере Бегбедера. Поэтому при встрече нам будет о чем поговорить.
Интервью подготовлено пресс-службой фильма "Вечная жизнь Александра Христофорова".
